Как много нужно человеку для счастья? Можно ли считать себя баловнем судьбы, если она бросает из огня да в полымя? После разговора с Александром ГАЛЬЧЕНЮКОМ я понял, что он — человек счастливый. Во-первых, у него дружная семья. Во-вторых, его любят болельщики. Вернее — души в нем не чают. Он открыт для общения, и поклонники это чувствуют. Вероятно, поэтому в минувшем сезоне конкурентов в борьбе за звание игрока года могилевского “Химволокна” у него практически не было.

— Александр, не так давно стал свидетелем довольно любопытного события: фанаты вручали тебе приз. Не каждый сезон доводится получать майки со своей полной хоккейной биографией?

— Само собой, нет. Это, пожалуй, самый дорогой и ценный подарок. Говорю не ради саморекламы, но в момент дарения еще раз остро почувствовал: вот то, ради чего я играю, к чему стремлюсь всю жизнь. Признание и благодарность болельщиков — высшая награда для любого спортсмена.

— Ты отсутствовал на церемонии награждения команды. Медаль нашла своего героя?

— Нашла, получил 28 апреля от нашего бухгалтера. Честно говоря, немного обижен на главного тренера. Когда я уезжал в Америку решать вопросы с “грин-кард”, мне было сказано, что награждение состоится 28-го. Согласись, эта церемония без капитана не совсем полноценна. К моему огромному удивлению и сожалению, чествование состоялось раньше, еще до моего возвращения.

— Действительно, вышло некрасиво. Кстати, о красоте и зрелищах: кто после победного матча с “Соколом” стал инициатором разбазаривания клубного инвентаря? Вы такой фейерверк из клюшек устроили.

— Неплохо получилось, правда? Сразу сознаюсь, что начал я. Идея пришла спонтанно: несколько секунд подумал — и решился. Понимаешь, хочется, чтобы в нашем городе появилась своя традиция. Болельщики, постоянно заполняющие трибуны, заслужили чего-то неординарного. Думаю, наш с ребятами поступок останется у них в памяти надолго.

— Возвращаясь к серии с “Соколом”, замечу: и Волчков, и Сеуканд в унисон заявили о том, что игроки перед матчем не испытывали достаточной мотивации, выбыв из гонки за золото на полуфинальной стадии.

— Не согласен. Это же медаль, радость для болельщиков. Понимаю, что для любого спортсмена, как и для любого человека, максимальный результат во много раз приятнее. Но ведь бронза — тоже награда. Мы провели тяжелейший сезон. Посмотри, какие серьезные команды нам противостояли. Столица всегда останется столицей — это сливки. Так всегда было, есть и будет. А “Рига” и “Сокол” являются базовыми клубами сборных своих стран. В такой компании мы стали третьими — не назвать достижением такой результат нельзя. Причем это заслуга не только игроков, а всех, кто хоть как-то причастен к нашему клубу.

— А заодно — очередной трофей в твоей богатой хоккейной биографии. Помнишь свой дебют в 16-летнем возрасте?

— Естественно, в деталях. Это случилось в матче минского “Динамо” в Ташкенте. В первой же игре забил гол с передачи ветерана команды Игоря Бубенщикова. В тот день мы победили 4:2. Хочется отметить своих партнеров по звену — ныне хорошо известных тренеров Владимира Меленчука и Анатолия Варивончика. Выходил с ними в первой тройке. Большое спасибо им за поддержку. Хотя не скажу, что это был подарок судьбы. Я очень серьезно работал, постоянно старался совершенствоваться. Мне кажется, ветераны не пожалели о том, что взяли меня в свое звено. Мои молодость, задор, самоотдача на тренировках дополняли их мастерство и опыт.

— Твоя игра скоро обратила на себя внимание тренеров молодежной сборной Союза.

— Ее наставник приехал посмотреть встречу минского “Динамо” с электростальским “Кристаллом”, в которой мне удалось забросить две шайбы. Вызвали на сборы. Приглашение в “молодежку” стало вдвойне престижным: я же был на год моложе партнеров. А поиграть с такими ребятами, как Татаринов, Семак, Вязьмикин, Белошейкин, — верх удовольствия. К тому же все они в отличие от меня выступали в высшей лиге. Помню, на третий день сборов сыграли спарринг с национальной сборной, в рядах которой вышли Фетисов, Ларионов, Крутов… Ясное дело, “влетели” — 1:11. Но эту единственную шайбу забросило наше звено, в котором, кроме меня, были Андрей Ковалев и Давыдов. После той игры наш наставник Владимир Васильев сказал: “Саша, не волнуйся, ты едешь на чемпионат мира”. Честно говоря, для меня это был приятный шок. Однако оказался готов, работа под управлением Крикунова не прошла бесследно. Мы стали чемпионами мира, и в интервью газете “Советский спорт” Васильев выделил семь хоккеистов, которые, по его мнению, являлись лидерами команды. В их число попал и я. После мирового форума поступило предложение перейти в московское “Динамо”. Как сказали наши “старики”, такой шанс бывает раз в жизни. Миша Захаров, Рощин, Бубенщиков советовали не раздумывая переезжать в Москву. К тому же я стал первым белорусским нападающим, закрепившимся в клубе такого уровня. До меня первопроходцем был лишь защитник Олег Микульчик. Единственный неприятный осадок оставило то, что покинул родную минскую команду в разгар сезона.

— Тяжело было прервать гегемонию ЦСКА?

— Сложно передать словами, насколько политизированной была тогда борьба за чемпионство. Главой страны в ту пору являлся Юрий Андропов, который подарил московскому “Динамо” базу в Новогорске с полным комплектом всего необходимого. Предусмотрели все до мелочей: каток, тренажерные залы, баня, бассейны, залы для просмотра записей матчей. По тем временам — шикарнейший подарок. В ответ высокое начальство наказало разобраться с монополией Виктора Тихонова. Правда, выполнить наказ сумели лишь в 1990-м, когда наконец-то победили. Как сейчас помню: в нашу раздевалку пришли динамовские ветераны, поздравлявшие нас со слезами на глазах. Присутствовал один старичок, который становился чемпионом еще в далеком 1947 году. Накал наших поединков был просто сумасшедший. ЦСКА не хотел сдавать позиции, но мы сломали традицию. В честь победы организовали закрытый банкет. Приехали большие чины из КГБ и МВД, от звезд в глазах рябило. Если честно, никогда до тех пор не видел такого разнообразия закусок, такого количества икры, да еще в таких посудинах. И не думайте, что во время здравиц кто-то бросал камни в огород Тихонова. Все понимали: ЦСКА — базовый клуб сборной, которая постоянно давала результат. Но ведь и у “Динамо” была многомиллионная армия болельщиков. И они тоже ждали победы. На следующий год мы стали чемпионами второй раз кряду.

— С распадом Союза экс-советские хоккеисты в массовом порядке обратили взоры за океан. В их когорте оказался и ты. Правда, в НХЛ сыграть так и не довелось. Почему?

— Очень хотел выступать в НХЛ. И, честно говоря, всерьез рассчитывал попасть в сильнейшую лигу мира. Мастерства, как мне кажется, хватало. Это доказал и чемпионский сезон в “Динамо”, в котором я разделил первую строку в списке бомбардиров команды с Саней Семаком. Отыграл в 1991 году на Кубке Канады, участвовал в серии матчей против клубов НХЛ. После поединка с “Филадельфией Флайерс”, выигранного со счетом 4:2 (я забросил шайбу и отдал две голевые передачи), мой агент рассказал, что приехавший из Миннесоты менеджер уже держал в руках майку своего клуба с моей фамилией. По приезде в Москву звонили еще и из “Сан-Хосе”. Но мечты засветиться в НХЛ разбились о банальность: меня просто не отпустило “Динамо”.

— Как же ты оказался в “Милуоки”?

— Решил все-таки посмотреть, как люди играют за океаном. Ведь в интернациональной лиге очень много ребят, поигравших в НХЛ. Иными словами, хотел прицениться к североамериканскому хоккею, лелея надежду в следующем сезоне попасть в элитную лигу. Однако первый сезон получился неполным. В “Динамо” за семь лет у меня практически не было травм, а тут как сглазили — одна за другой. Сначала “полетело” колено, потом серьезно повредил руку. Врезали так, что перчатку с переломанной кисти снял только с помощью врача. Жаль, из-за этого не сыграл в плей-офф, к моменту выздоровления “Милуоки” уже выбыл из борьбы. Хотя приз лучшего плеймейкера команды все-таки получил. Во втором сезоне стартовал достаточно уверенно, в семи встречах набрал пятнадцать очков. Усиленно тренировался, продолжая держать в уме НХЛ. И надо же было такому случиться, что в матче, на котором присутствовали скауты одного из клубов, пытаясь сделать финт, столкнулся с соперником, к тому же упавшим на мое колено. Боль адская, меня сразу в больницу на снимок. Вердикт — разрыв связок. Мне никто ничего не говорит, почистили сустав, надели наколенник. Через месяц снова вышел на площадку. Вроде играю, забрасываю, но чувствую: с ногой что-то не то. И тут, как назло, в одном из поединков выбивают второе колено. Диагноз практически тот же, а доктора опять решили сыграть в молчанку. Сезон заканчивается, и мне говорят, что контракт не продлевается. Я был просто ошарашен.

— Да, с этикой у тамошних хоккейных воротил — не очень. Да и врачи ею не блещут.

— Вот-вот. Выручил мой агент Серж Левин, сообщивший, что в Филадельфии создается команда по хоккею на роликовых коньках. Приехав туда, прошел медобследование, во время которого мне и открыли глаза на истинное состояние моего здоровья. Правда, несмотря на огромный риск (ведь колени могло в любой момент “заклинить”), отыграл пусть и короткий — всего два с половиной месяца — сезон на роликах. По его окончании был приглашен в тренировочный лагерь только что созданной команды “Детройт Вайперз”. Меня поставили в звено к Сикоре и Шатану. Что мы творили на площадке! В одном из выставочных матчей все семь заброшенных командой шайб пришлись на нашу тройку. Такого удовольствия от игры не испытывал давно. Тогда казалось, что труды и страдания не прошли даром. Состоялся разговор с менеджером Риком Дейли. Он поинтересовался самочувствием, справился о коленях. Вновь направили на углубленное медобследование, подтвердившее неутешительный диагноз — с моими болячками об НХЛ можно даже не заикаться.

— И какой выход?

— Переговорив с агентом, решил подать на “Милуоки” в суд. Оттуда пришел ответ, что доктор, скрывавший информацию о моих проблемах, в клубе уже не работает. Предложили компенсацию 50 тысяч долларов, которая полагается по закону штата Висконсин. Кстати, если бы я получил травму в Калифорнии, сумма была бы выше раз в семь. Но если бы согласился взять деньги, потерял бы право играть и работать в Штатах. В итоге компромисс все-таки нашли. Мне сделали бесплатную операцию и выплатили небольшую сумму.

— Как прошла операция?

— Тьфу-тьфу, нормально. Но вопрос о продолжении карьеры некоторое время оставался открытым. Врачи говорили: “Слышишь, парень, ты ходил бы не хромая. Вот о чем сейчас нужно думать, а не о хоккее”. Сезон пропустил. После двух операций и восстановительного курса пришлось буквально поселиться в фитнес-центре. Ноги были “куриные”, поэтому начал усиленно тренироваться, набирать форму. К тому же болельщики просили позаниматься с детьми. Ребята оказались смышлеными и быстро пошли вверх. Так и жил. Ходил на костылях, давал платные уроки. Потом, когда немного оправился, появилась возможность провести тренировочный лагерь в частной школе. Моя работа удовлетворила хозяев, и меня попросили остаться, предложив хороший заработок. Примерно такой, какой я получал, играя в хоккей. Сказали, что мои дети смогут учиться в этом заведении. А ведь в частной школе оплата за первый класс — тысяча долларов, за второй — две, и так далее. А теперь посчитай, во сколько обойдется обучение двух детей. Вариант избежать таких трат, согласись, неплохой. И все-таки хотелось играть. Ведь мне было всего-то 28 лет. Хотя с мыслью о потере НХЛ пришлось смириться.

— С предложениями после пропущенного сезона было, наверное, негусто.

— Ты прав. Начал в Колониальной лиге у Дэйва Шульца. В НХЛ его в свое время называли Дэйв Кувалда. В семидесятых он был одним из самых знаменитых тафгаев. Как-то подошел ко мне и говорит: “Алекс, приехал менеджер из фарм-клуба “Далласа”. Больше мне ничего объяснять не надо. И я за две игры набираю одиннадцать очков. Само собой, через день у меня появилась новая команда из небольшого города Колмазу, где базировался мой новый клуб. Так я снова оказался в ИХЛ. Поставили в звено к двум ветеранам, поигравшим в нескольких командах НХЛ. И дебют прошел удачно — в двух стартовых матчах набрал пять очков. А затем произошел непонятный эпизод. Нам раздали анкеты. Одним из ее пунктов был вопрос о количестве очков, которые я рассчитываю набрать за десять игр. Недолго думая, написал число 15, благо треть необходимого количества уже имел. То ли коучу не понравилась моя бравада, а может, он нашел какую-то другую причину, но место в составе стал получать заметно реже. Уже потом, когда я возвращался в Россию, он подошел и извинился. Сказал, что я хороший игрок, и он сожалеет о том, что плохо ко мне относился.

— А в Россию тебя чего потянуло, соскучился по березкам?

— Дочка поступала в школу фигурного катания, не хотелось расставаться с семьей. А тут появился вариант с Омском. Правда, тот период оказался не самым удачным. Разразился “черный вторник”, все проснулись в три раза беднее, чем засыпали. В команде началась неразбериха, царила неприкрытая нервозность. Хотя был и положительный момент — в составе “Авангарда” занял второе место на Континентальном кубке. После этого турнира стали поступать неплохие предложения из Европы. Например, от немецкого “Нюрнберга”, который боролся за золото DEL-лиги. Но с Германией не срослось из-за бумажной волокиты. Причем тогда, когда у меня уже были на руках билеты на всю семью. В итоге, уволившись из Омска, я не попал в Германию.

— Неужели “Авангард” отпустил так легко?

— Без проблем. Я подошел к менеджеру и попросил, чтобы мои премиальные — а это около 25 тысяч долларов — клуб оставил себе. Взамен — “вольная” в Европу. Ударили по рукам и разошлись по-доброму. Однако Германия, как уже сказано, накрылась. Тут же появился вариант с Казанью, куда звал наставник “барсов” Юрий Моисеев. Но против выступила жена. Мол, хватит этой России, морозы за минус сорок, инфляция и прочее. Пришлось снова обратить взор на Запад. А трудоустроиться помог агент. “Раз не получилось с немцами, лети в итальянский “Милан”, — сказал он во время телефонного разговора.

— И как там поживали тиффози — мафиози?

— Да ничего, нормально поживали. Я тоже сразу думал, что в Италии вино надо пить, а не в хоккей играть. А приехал — и удивился. Вполне боеспособная дружина. Из двух десятков исполнителей восемнадцать — канадцы. С которыми или против которых играл в ИХЛ и АХЛ. Первый сезон провели неплохо, правда, первое место не заняли. Уж очень серьезный был у нас оппонент, которому и уступили дорогу в плей-офф. Хотел остаться и на следующий сезон, но миланцы в связи с введением лимита на легионеров решили сняться с итальянского чемпионата и заявиться во французский. Однако процедура перехода команды одной страны в первенство другой слишком затянулась. Чтобы не оказаться вне хоккея, принял предложение “Азиаго”. В этом клубе провел прекрасный год, установил рекорд Италии по результативности. А в следующем чемпионате мы завоевали золото. Причем решающий буллит в финале я забил вернувшемуся к родным пенатам “Милану”.

— В котором вскоре оказался вновь.

— Не сразу, был вариант трудоустройства в Швейцарии. Но во время тренировки в тренажерном зале “заклинило” спину, от моих услуг отказались. Впрочем, без дела оставался недолго. Позвонило руководство “Милана” с просьбой помочь на финальной стадии Континентального кубка, по итогам которого мы стали вторыми. В полуфинале обыграли “Слован”, а в финале уступили сборной клубов Швейцарии, собранных под знаменами “Цюриха”.

— Не могу не спросить о футбольном “Милане”. Неужели за столько лет на футбол не сходил?

— Обижаешь, конечно, ходил. Итальянцы футбол просто обожают. К слову, мой агент познакомил меня с Андреем Шевченко. Украинец, кстати, не раз приходил посмотреть игру хоккейных одноклубников. Хотя эти выходы, не в пример моим, проходили куда беспокойнее. Фанаты Шеве не давали прохода.

— Как после скитаний по Европе появился вариант с переездом в Могилев?

— После Италии получил приглашение от Бориса Михайлова. Он тогда возглавлял питерский СКА. Сезон сложился неплохо. И хотя я особой результативностью не отличился (команда-то была оборонительного плана), по показателям “плюс-минус” наше звено оказалось в команде лучшим. Однако на следующий год контракт со мной не подписали. Скорее всего, из-за лимита на легионеров. И тут мне начал названивать тогдашний наставник “Химволокна” Александр Зачесов. Если честно, я тогда вообще ничего не слышал об этом человеке. Тем более не знал его профессиональных качеств. Но, общаясь только по телефону, интуитивно понял, что он — человек-огонь. От него исходила потрясающая энергия.

Конечно, небольшие сомнения были. Тут и Миша Захаров звонил, но я не мог отказаться от Могилева, не заехав туда, не приценившись. В итоге пообещал Захарову, что, если “Химволокно” меня разочарует, через неделю приеду в расположение “Юности”. Однако спустя семь дней перезвонил ему и сказал, что меня все устраивает. Все было на самом деле очень хорошо, с Зачесовым мы действительно имели все шансы стать чемпионами. Но что-то у него в Могилеве не сложилось. Скорее всего подвел вспыльчивый характер.

— Кстати, второй сезон в “Химволокне” ты провел намного удачнее, чем первый. Как говорят в таких случаях, пришла вторая молодость?

— Вторая молодость, говоришь… Вряд ли. Я очень серьезно работал. Первый сезон был адаптационным, что ли. А вот минувший чемпионат прошел намного лучше. Чего скрывать, я хорошо себя чувствовал, профессионально относился к своим обязанностям. Постоянно позже других уходил со льда на тренировках, отрабатывая броски. И это принесло плоды. Не могу не упомянуть и партнеров. Огромную благодарность выражаю ребятам из моей пятерки — Олегу Шафаренко, Саше Василевскому, нашим защитникам — Диме Якушину и Александру Победоносцеву, с которыми отыграл весь сезон.

— Годом ранее у тебя были другие партнеры — Волчков и Клочков. С чем связан твой уход из того звена?

— Саша Волчков и Влад Клочков — несколько прямолинейные хоккеисты. Не хочу обидеть, у каждого есть плюсы. Мы старались, полностью отдавались игре, и получалось довольно неплохо. Решил уйти после конфликта с Волчковым-младшим, который стал хуже относиться к работе. Это замечали многие, но только не главный тренер, продолжавший ставить сына в пример. Я ничего не имею против Александра Сергеевича. Однако, как мне кажется, мой конфликт с его сыном повлиял на наши отношения. Исходя из сложившейся ситуации, контракт с клубом на следующий сезон я не продлил, перебравшись в минское “Динамо”.

— Новость для могилевских болельщиков, прямо скажем, невеселая. Как невесело было им после пролета в матчах с “Юностью”. Так ли непроходимы были минчане?

— Думаю, к поединкам с “Юностью” стоило готовиться по-другому. К тому же чемпионы накануне плей-офф хорошо укрепились. Причем усиление было грамотным и продуманным. И точечная селекция несомненно повлияла на медальный дележ. Очень помог дружине Захарова и Саня Журик. Я его знаю не только как очень хорошего человека, но и как отличного хоккеиста, лидера команды. А разве не усилили минчан прекрасные мастера Володя Цыплаков и Андрей Скабелка, которые из ничего могут сделать игру? Плюс пришел хороший распасовщик Степан Пономарев. Мы же в плане селекции ничего противопоставить не сумели.

— Ты как-то обещал вернуться к третьему матчу серии, проигранному дома 1:9. Сейчас причины поражения нашлись?

— Причина одна — огромное желание выиграть. Перед такими поединками главное — не выпустить пар. К сожалению, команда просто-напросто перегорела. Ведь когда человека распирает рвение, очень важно не потерять концентрацию. Вроде ты стоишь с соперником на пятачке, и тебе кажется, что держишь его. А у него клюшка свободная, тут следует пас и гол. Это и есть потеря концентрации. И соперник использовал наши ошибки. А с “Юностью” так играть нельзя. Дал фору в две-три шайбы — и все, уже не догонишь.

— В Минске, поговаривают, сыграл роль и судейский фактор.

— Да, были нюансы. Вот смотри: за две минуты до конца матча у “Юности” на площадке шесть полевых игроков, счет 3:2 в пользу хозяев. Понятно, что это шанс для нас. А Бервенский объясняет: лишний хоккеист вышел неумышленно. Но ведь это детский лепет! Или еще эпизод: минута до конца, выигрываю вбрасывание, звучит свисток арбитра. Спрашиваю: “Что случилось?” Судья отвечает: “Ты неправильно поставил клюшку”. Но если бы я нарушил правила, лайнсмен не вбросил бы шайбу. И это только примеры навскидку. Не подумай, что это попытка отмазаться. Но когда ты проигрываешь в честной борьбе — это одно, а когда тебе мешают внешние силы — совершенно другое. Тем не менее я рад, что команда не расклеилась и в утешительной серии с “Соколом” завоевала медали.

— Не могу не коснуться твоего краткого возвращения в сборную.

— Это, пожалуй, самый неприятный эпизод минувшего сезона. Мы все виноваты в неудачном выступлении на олимпийском квалификационном турнире. Что до меня, то играл не так, как хотел и мог. Только не подумай, что оправдываюсь, но мне после тяжелого графика подготовки к матчам внутреннего чемпионата нужно было время, чтобы восстановиться, “зарядить батарейки”. Подошел к Волчкову и попросил, чтобы он связался с Захаровым по поводу предоставления парочки дней для небольшой передышки. На что Волчков предложил вообще не ехать в расположение сборной. А отказаться от вызова я просто не мог. В итоге прибыл в лагерь невосстановленным.

— Сам с Захаровым поговорить не пробовал?

— На тот момент не счел нужным. Как это: ребята тренируются, а я сижу на трибуне и отдыхаю? Раз приехал, будь добр работать. Но, как говорится, век живи — век учись. Сейчас мне кажется, что с Михалычем стоило поговорить.

— Какова, на твой взгляд, причина провальной пятиминутки в матче с латышами? Многие косо смотрят в сторону Захарова.

— Не нужно обвинять только его, мы все ответственны за это поражение. За пять минут до конца игры я почувствовал, что наш академизм до добра не доведет. Требовалось сыграть проще, выбрасывая шайбу из зоны. Встретил соперника у своей синей линии, шайбочку катнул на их половину — и жди. Пока они ее подберут, пока покатят, секунд пятнадцать-двадцать и ушло. Счет-то 4:2 нас вполне устраивал. Хотя играй в “рамке” Андрей Мезин, возможно, все сложилось бы по-другому.

— Как тебе белорусы и россияне на минувшем мировом форуме?

— Чемпионат мира прошел на высоком уровне. Было очень много интересных игр, и чемпионом стала та команда, которая действительно этого заслуживала. Что касается сборной Беларуси, то я хочу поздравить ребят с хорошим результатом. А россияне… Думаю, эта команда сыграла на максимуме. И третье место — та ступенька, которую она заслужила. То есть ни выше, ни ниже. Мне кажется, дружине Владимира Крикунова недоставало точечной селекции в оборонительной линии и на вратарской позиции. Почему не было Хабибулина, Вишневского, Маркова, Малахова? Список можно продолжить. У тех же канадцев коленки тряслись бы, играй против них Хаби, а не Соколов. Вероятно, Крикунову, как и Хэнлону, не хватило времени, чтобы укрепить ряды. Хотя Глен — молодец. Сумел сплотить ребят, собрать их в единое целое, привить свое видение хоккея.

— Не был ли ошибкой Хэнлона отказ от вызова Калюжного?

— Не знаю, что у них произошло на самом деле, но, считаю, игрок такого уровня, как Калюжный, несомненно помог бы команде.

— Что это мы все о спорте. Чем живет Александр Гальченюк вне хоккея?

— Своей семьей. Поэтому сразу хочу выразить огромную благодарность жене Инне — она моя фанатка, всегда находится рядом, подбадривает в трудную минуту, болеет, переживает за меня. Понимаю, что ей очень тяжело. Постоянно мотаться между Могилевом и Москвой дорогого стоило. Мое хобби — учить 11-летнего сына играть в хоккей, общаться с дочерью, которая занимается фигурным катанием. Посидеть с женой, поговорить, выпить бокал хорошего красного вина, обсудить проблемы.

— Есть ли черта твоего характера, от которой окружающие не в восторге?

— Наверное. Люблю говорить правду в глаза, прямо и честно. Это не всем нравится. Сейчас это, увы, можно считать недостатком. Я очень жесткий и требовательный. Причем как к себе, так и к партнерам. Поэтому могу подхлестнуть товарища по команде, видя, что он дал слабину. Ведь у нас общая цель.

— Ты сказал, что в свое время занимался с детьми в тренировочном лагере. О тренерской работе не задумывался?

— Хоккей — моя жизнь, Полагаю, опыт может пригодиться. У меня были хорошие тренеры — Крикунов, Моисеев, Юрзинов, канадские и американские специалисты. Уверен, общение с ними в дальнейшем принесет плоды. Хотя пока об этом говорить рано.

— Бросив взгляд в прошлое, скажи: какой из титулов для тебя дороже всего?

— Все трофеи по-своему дороги. Это и золотая медаль молодежного чемпионата мира, и награды чемпионатов СССР и Италии, участие в финалах Континентального кубка и Кубка европейских чемпионов. Всего и не упомнишь. Ну и, само собой, бронзовая медаль, полученная в Могилеве. Этому городу я отдал часть своей души, и здесь мне очень нравится.

— Ты забыл еще об одном достижении. В мире немного хоккеистов, которые сумели поиграть за сборные аж четырех стран. Если таковые, кроме тебя, вообще есть.

— Было и такое. О выступлении за СССР я упоминал, в 91-м в составе сборной СНГ выступил на Кубке Канады, в 96-м под флагом России принимал участие в Кубке “Глобена”. А на Олимпийских играх и чемпионатах мира представлял родную Беларусь.

— Ты много путешествовал, “Химволокно” — уже одиннадцатая команда. Какой город оставил наиболее приятные впечатления?

— Для меня город — это не здания, а люди, которые в нем живут. О Могилеве уже сказал. Моим девочкам понравился Милан. Они там такой шопинг устроили — по кошельку ударило здорово. Остался в памяти прекрасный итальянский курорт Азиаго. Очень понравилось в Америке. Там бережно относятся к культу семьи, а из игры делают шоу. Довольно своеобразная, ни с чем не сравнимая атмосфера.

— А Москва?

— В Москве мой дом, там получают образование дети. Вообще, от каждого города остаются приятные воспоминания.

— Напрашивается вопрос Остапа Бендера из “Золотого теленка”: “Шура, сколько вам надо для счастья?” Что должно произойти, чтобы ты сказал: “Я — счастливый человек”?

— Если жена и дети будут счастливы, тогда и я буду счастлив.

Он на все сто отдается игре, и даже после неудачного поединка никто не бросит камень в огород Гали, как уважительно-нежно называют его партнеры и почитатели хоккейного таланта. В-третьих (а это, наверное, самое главное), Александр с удовольствием занимается любимым делом, что и позволяет считать его по-настоящему счастливым.